Сентинский храм.

Сентинский храм, как и храм Шоана, неоднократно упоминался и описывался в старой литературе, а первый его архитектурный обмер выполнил в 1829 г. архитектор И. Бернадацци. И в плане, и на рисунках фасадов это чистый равносторонний крест, композиция "сroix liberе", осложненная тремя притворами с запада, севера и юга. Вытянутая подковообразная апсида (глубина от заплечий 1,70 м) прорезана тремя узкими (40 см) окнами.

На плане Бернадацци показан цоколь апсиды. Помещение в интерьере очень небольшое, длина здания без апсиды 8 м и равна его ширине. Объемы, по рисункам И. Бернадацци, четко отражают крестообразную архитектонику церкви, увенчанную главой с низким шатровым куполом. Полукружия окон сверху обрамлены выступающими архивольтами, как и вход с севера. Пожалуй, это единственная попытка декорирования храма, в этом отношении он предельно лаконичен и прост.

После Бернадацци Сентинский храм изучался и публиковался во второй половине XIX в. Нарышкиным, В. М. Сысоевым и И. А. Владимировым. Наиболее значительна и информативна публикация И. А. Владимирова, сделавшего не только подробное описание храма и его план и разрезы (но почему-то на нем не показан цоколь храма), но и - что очень важно - хорошие рисунки фресок, которые не сохранились. Подобно тому, как художник и археолог Д. М. Струков в ущелье Большого Зеленчука, так художник и археолог И. А. Владимиров в 1899 г. оказал большую услугу науке своими графическими работами в Сентах.

По мнению И. А. Владимирова, Сентинский храм есть "образец храма чистого византийского стиля", а боковые притворы явно пристроены позже. Храм сложен из тесаного красноватого песчаника на извести, кирпич в строительстве не употреблялся, угловая кладка тычком и ложком. В апсиде имелась полукруглая скамья-синтрон, в интерьере стены совершенно не расчленены и плоские, рассчитанные на живопись. Фрески были выполнены тремя красками: белой, красной и темно-коричневой.

Центральной фигурой росписей является Богоматерь Оранта в конхе апсиды. На южной и северной стенах алтаря помещены две группы святителей, по четыре в каждой. Около них были заметны греческие буквы; Нарышкин говорит о св. Николае и св. Петре. Остальная живопись, разделенная на два яруса, изображает сцены суда над Христом, его воскресения, въезда в Иерусалим, воскресение св. Лазаря и Преображение - части праздничного цикла, фрагменты которого утрачены. В нижнем ярусе были помещены фигуры отцов церкви и апостолов, в простенках между окон апсиды изображения богато украшенных крестов. По наблюдениям И. А. Владимирова, характер рисунка и письма фресок в алтаре заметно отличался от остальной росписи храма. В алтарной части фрески оказались в два слоя. Следовательно, они не одновременны и делались разными живописцами. Отсылаем к рисункам И. А. Владимирова.

В советское время Сентинский храм с производством раскопок наиболее полно изучен в 1976-1977 гг. В. И. Марковиным, осуществившим подробную и хорошо иллюстрированную публикацию.

Не останавливаясь подробно на этом новейшем и серьезном исследовании, отмечу, что, по В. И. Марковину, крестообразные церкви воздвигались в первую очередь в местах "диких", где проповедь христианства делала первые шаги. Автор исследования время строительства Сентинского храма и проблему генезиса его формы "сroix liberе", кроме нескольких беглых упоминаний аналогий в Херсонесе, Шиогвиме, Самцевриси, Талине (VI-VII вв.) не анализировал и четких выводов не сформулировал. Не поставлен и интересный вопрос о хронологическом соотношении между храмом и "костницей" (мавзолеем). Судя по всему, В. И. Марковин такие цели и не преследовал…

…Композиция "чистый крест", распространенная в VI-VIIвв., продолжала применяться до позднего средневековья как в западной ойкумене византийского мира, так и на Кавказе. Среди последних в Западной Грузии любезно указанный мне Д. К. Чачхалиа крестообразный храм в Зугдиди, на Северном Кавказе это церкви в виде "чистого креста" в Верхнем Архызе, в ущелье Большого Зеленчука и Кяфара. Существенно, что в Абхазии храмов типа "чистого креста" нет, и абхазские зодчие в возведении храма Сенты, видимо, не участвовали. В монографии 1977 г. я отвел возможность грузинского влияния: в основу верхнекубанских крестообразных храмов положена иная идейно-художественная концепция.

В то же время ничто не противоречит восточновизантийским связям крестообразных церквей Алании (сейчас их известно пять). Согласно Н. И. Брунову, план "чистый крест" соответствует принципам восточной школы византийской архитектуры, а октогон из Бимбиркилиссе в Малой Азии несет в себе пропорции и архитектурные формы Сентинского храма…

По последней публикации В. Л. Мыца, ближайшей крымской аналогией Сентинского храма представляется крестообразный храм Мангупа первого строительного периода IХ-Х вв. Если дата строительства храма на Мангупе - конец IX в.- верна, мы можем иметь прототип Сентинского храма на Мангупе, и это вновь укажет нам на активную роль Крыма в распространении христианства на Северном Кавказе.

Ставя Сентинский храм в прямую историко-хронологическую связь с остальными купольными храмами Западной Алании, я склонен по-прежнему датировать Сентинский храм широко Х в., не имея оснований для более узкой даты. Ее мог бы дать искусствоведческий анализ фресковых росписей Сентов, но такой анализ на профессиональном уровне (хотя бы по рисункам И. А. Владимирова) никем пока не сделан.

Посвящение Сентинского храма во имя Богоматери, изображенной в конце алтаря, удачно предложено В. Б. Бесоловым. Я принимаю это наблюдение. Но В. Б. Бесолов почему-то без аргументации считает Сентинский храм монастырским и "главным зданием архитектурного ансамбля средневековой Алании". Никаких признаков монастыря на Сентинской горе и близ храма нет, ничего подобного не выявили и раскопки В. И. Марковина. На совести Бесолова остается и утверждение о "главном здании", которое он сам и не без оснований квалифицирует как "скромную молельню". Каким же могло быть действительное предназначение Сентинского храма?

Возможно, я заблуждаюсь, но интерпретацию Сентинского храма я ставлю в логическую взаимосвязь с расположенным рядом мавзолеем ("костницей", по В. И. Марковину). Сразу же подчеркну уникальность этого погребального сооружения - на Северном Кавказе, в Закавказье и в Крыму подобные мавзолеи неизвестны. Сентинский мавзолей не есть произведение местных аланских мастеров-строителей, не знакомых с подобной архитектурой и техникой кладки. Впервые на мавзолей обратил внимание И. Бернадацци, отметивший "хорошую архитектуру сооружения".

Нарышкин зафиксировал около храма две гробницы (в 1899 г. это подтвердил И. А. Владимиров) с "окошками, обращенными на восток" (вторая гробница представляла обычную надземную гробницу верхнекубанского типа). По свидетельству Нарышкина, камера мавзолея была перекопана, остатки деревянных гробов и человеческих костей валялись на полу.

"Тут же на самом краю площадки заметны следы жилища, состоявшего из нескольких комнат, валяющиеся кругом камни носят следы высеченных на них орнаментов". Несколько черепов, бубенчики и кусок "полуистлевшей парчи" видел в мавзолее Г. Ф. Чурсин.

Наиболее обстоятельное описание мавзолея в рукописном отчете дал И. А. Владимиров, приложивший к тексту чертежи. "Мавзолей напоминает домик с двухскатной крышей. Стены постройки украшены аркатурой с полуциркульными арочками, на два вершка выступающими против плоскости стен. Арочки упираются на небольшие пилястры, и таким образом, стена состоит как бы из неглубоких ниш. Внутри стены гладкие и пространство перекрыто полуциркульным коробовым сводом. Восточная и западная стены выведены двухскатными фронтонами. Мавзолей сложен на извести, очень тщательно, из правильно отесанных камней и, по-видимому, был оштукатурен снаружи и внутри... Свод собран из тесанных камней красноватого песчаника..., выведен совершенно правильно и чрезвычайно прочно... В средней арке восточной стены оставлено четырехугольное отверстие, очень хорошо обделанное, с пазами для ставни или дверцы. Внутри мавзолея найдены следы каменного пола, составленного из плит красного песчаника. Под плитами пола обнаружен небольшой слой земли, а дальше обнаружена сплошная плоскость скалы".

К этой подробной характеристике добавим, что мавзолей имеет трехступенчатый цоколь и размеры 4,3 х 4 м при высоте 3,35 м. Отметим также, что коробовый свод состоит в интерьере из трех плотно подогнанных, но не перевязанных между собой частей - звеньев. Аналогий такому устройству свода мы указать не можем.

Автор этих строк, кажется, единственный, кто попытался подвергнуть историко-архитектурному анализу Сентинский мавзолей. Не повторяясь, скажем главное: сочетание двух строительных традиций. Местная традиция - полуподземные и надземные гробницы и склепы верхнего Прикубанья, построенные по тем же, в общем, принципам, с квадратными входными отверстиями на фасадной стене. Привнесенная традиция характеризуется как упомянутым трехчастным коробовым сводом, так и декоративной аркатурой на всех фасадах. Арки и несущие их широкие плоские выступающие лопатки расчленяют плоскости стен и создают игру светотени, что местному строительному делу не присуще. Мной был приведен ряд архитектурных параллелей, наделенных такой же декоративной аркатурой - начиная с крестообразного в плане мавзолея Галлы Плакидии в Равенне (V в.) до Бачковской костницы в Болгарии (XI в.). Последняя признана наиболее близкой датированной аналогией (в том числе и функционально), хотя ставить эти два столь удаленных памятника в прямую связь нельзя. Время строительства Сентинского мавзолея я синхронизировал с датой Сентинского храма - Х в.

Не снимая вышеприведенных аналогий и не настаивая на окончательности наших суждений, вновь подчеркнем, что Г. Милле показал восточное происхождение декоративных аркад, применяемых в месопотамских, малоазийских и армянских зданиях в отличие от конструктивной разделки фасадов константинопольской школы. Но именно в столичной константинопольской школе я вижу ближайшие образцы и вероятные истоки декоративной аркатуры Сентинского мавзолея: их дает точно такая аркатура на расширенных лопатках нижнего помещения - усыпальницы храма Будрум-Джами в Константинополе, построенном императором Романом Лакапином около 930г. Выше мы уже говорили о Будрум-Джами в связи с анализом северного Зеленчукского храма, на что было обращено внимание А. И. Комечем. Если наши наблюдения об аркатуре Сентинского мавзолея справедливы (а это наиболее яркая его деталь), мы получаем еще одно подтверждение воздействия столичной архитектурной школы на зодчество Западной Алании. Высказываю осторожное предположение о том, что Сентинский мавзолей был построен в первой половине - середине Х в. архитектором из Константинополя или его округи.

Ясно, что мавзолей был построен для успокоения представителей местной социальной элиты - светской или духовной. Найденные в нем обрывки парчи, ткани сложно-узорчатой на шелковой основе и содержащей нити из золота и серебра, подтверждают сказанное: золото-узорная парча производилась византийскими ткачами и была очень дорогой. Возможно, парчовой была одежда священника - стихарь или саккос, но это не более, как интуитивные догадки. Реален другой факт, который не привлек внимания современных исследователей Сентинского комплекса: юго-восточный угол мавзолея стоит поверх хорошо, но частично прослеживаемой апсиды более ранней капеллы - часовни. Следовательно, часовню снесли, а на уже освященном месте поставили мавзолей. Что касается хронологического соотношения мавзолея и Сентинского храма, какое из этих сооружений построено первым и какова их иерархия, сейчас решить не представляется возможным. Можно изложить в виде версии общее положение относительно мартириев, предложенное А. Грабаром, применительно к Бачковской костнице Болгарии - появление данной костницы А. Грабар объяснял стремлением сохранить реликвию. Сентинская костница вполне могла быть подобным мартирием для хранения реликвий (напр., мощей, объявленных святыми) и предшествовать строительству храма. Однако В. И. Марковин близ храма выявил развалы стен нерегулярной кладки, забутованные при возведении храма, и предположил, что это остатки языческого капища, центр которого приходился на скалу, ставшую фундаментом для храма.

Как видим, выявляются по крайней мере два строительных периода, храм и мавзолей стоят на более ранних разрушенных сооружениях, но до полной ясности здесь еще далеко.

Каким могло быть функциональное назначение Сентинского храма, если Шоанинский храм был собором Кубанской епископии? Нет сомнения в том, что у подошвы Сентинской горы на левом берегу Теберды в аланскую эпоху располагалось поселение с каменными постройками. 0б этом свидетельствует в своем отчете И. А. Владимиров: "По всей долине, на которой стоит монастырь (Спасо-Преображенский женский монастырь XIX в.), видны неправильные груды тесаного камня и целые полосы фундаментов каких-то построек". Очевидно, что Сентинский храм обслуживал это поселение. В то же время он мог быть меморием в память о реликвиях и выдающихся людях, похороненных в мавзолее, а также цимитериальным храмом для лиц, погребенных под полом храма.

Могилы с богатым инвентарем здесь известны. В южном притворе при ремонте была обнаружена могила, содержавшая остатки архиерейского облачения, включая митру и золотую византийскую монету эпохи императоров Василия II и Константина. В гробницах около храма А. Н. Дьячковым-Тарасовым были обнаружены также свинцовый византийский крест и медный набалдашник посоха в виде пятиконечной звезды и золоченые "дутые" бубенчики-пуговицы от одежды. Все это, скорее всего, также аксессуары погребенных священников.

Наконец, богатое погребение в южном рукаве храма и под его полом открыто В. И. Марковиным. Яма могилы была выдолблена в материковой скале и явно в уже существующем здании. В могиле, содержавшей захоронение двух человек, обнаружено несколько уникальных вещей, в том числе хрустальная шахматная фигура. золотой колт (височное украшение головного убора. - В. К.) с фигуркой птицы, фрагменты шелковой красной ткани с золотой вышивкой из "полос чистого золота". Установлено византийское происхождение ткани XI в., подчеркнуто, что красный цвет для византийцев относился к числу высших цветов. Золотой колт также византийской работы XI в. Судя по этим археологическим реалиям, статус погребенных в южном рукаве храма был очень высоким. Назначение его как цимитерия, в свете приведенных фактов, кажется очень вероятным.

В связи с этими функциями Сентинского храма находится его ближайшее окружение - обширный христианский могильник из каменных гробниц и склепов, не только окружавших храм, но и занявших склоны Сентинской горы. О них писали многие авторы: И. А. Владимиров, В. М. Сысоев, Д. М. Павлов и мы не будем останавливаться на них, как и на многочисленных каменных крестах, венчавших могилы. Видимо, не случайно Сентинский храм был посвящен Богоматери - в византийском апокрифе "Хождение Богородицы по мукам" она испрашивает даже для окончательно осужденных грешников в аду облегчение от участи. Мария Богоматерь - заступница, именно такой ее образ традиционен.

При малых размерах и скромных формах Сентинский храм можно, нам кажется, воспринимать как кладбищенскую мемориальную церковь.

Кузнецов В.А. доктор исторических наук, профессор (с сокр.).

www.alanica.ru

--

ru.wikipedia.org